Сообщество "Свободных Художников" (Главная страница)
DEMO LIST
Елена, 38 лет |
|
ПЕЙЗАЖ, НАРИСОВАННЫЙ…
Во всяком случае, не чаем, как в романе любимого мною писателя Милорада Павича («Пейзаж, нарисованный чаем»). Он родом из Сербии. А Сербия и Черногория – две республики из числа бывших югославских, не захотевших расстаться. Слишком много общего. В том числе и в пейзажах… Пейзажах, нарисованных кровью, вином того же цвета, пронзительной синевой Адриатики, силуэтами гор, от величины и величия которых в горле рождается комок …
Красивое и загадочное слово Монтенегро переводится просто -- «монте нэгро» -- черные горы. Хотя горы вовсе не черные, а зеленые. Заросшие оливками, кипарисами, пальмами, благоухающим вереском, розмарином и благородным лавром… Церногора – так зовут свою родину сами черногорцы -- народ, в генах которого перемешана лень славян, горская гордость и пылкость итальянцев. Италия недалеко, и ее близость чувствуется во всем. Даже приветствуют друг друга здесь чаще при помощи итальянского «чао», чем сербского «добр дан». Красивые черногорцы ласково улыбаются, удивленно вопрошают: «Жена? Сама?» (Женщина? Одна?) и тебе уже тащат бесплатный капучино с коктейлем впридачу -- от хозяина заведения для «русскини» (для русской). Но тебя этот кофе ни к чему не обязывает.
В Будве – главном курортном городе Черногории слышна в основном сербская речь. Иностранцев крайне мало. В основном -- мадьяры, поляки, чехи… Богатые интуристы окопались на острове Святого Стефана, где в домиках XV века, принадлежащих когда-то рыбакам, теперь отдыхают знаменитые артисты и политики. Сейчас, например – Джероми Айронс – соблазнитель американской Лолиты из одноименного фильма. Экскурсоводы уважительно шепчут: «Это самая дорогая гостиница в бывшей Югославии!» Преувеличивают. Своими глазами видела прайс-лист: некоторые номера в сентябре, например, стоят 80 евро в сутки. Не астрономическая цена, при учете, что частные апартаменты в Будве (а там почти на каждом здании – надпись «собе», то есть «сдается») – от 20 до 40 евро.
Черногория не так дешева, как о ней рассказывают. Странно, что особенно дорога здесь рыба. Какая-нибудь банальная скумбрия может стоить около 5 евро. Почти столько же, сколько знаменитое черногорское вино «Вранац» (как его только не называют русские – и «Вранак», и «Вранач») Название переводится как «вороной конь». Очень напористое, вкуса истомленного на солнце винограда и цвета «крови из сердца». Последнее относится конкретно к «Вранац прокорден» -- все тот же «Вранац», но более выдержанный. Считается, что это вино полезно для сердца. Я думаю, для сердца полезна вся Черногория. И для души. Кстати, сердце по- сербски – срдце, а душа – душа, только с ударением на первом слоге. Если черногорец говорит тебе «Душа моя!» -- это значит, что ты ему понравилась…
Странно. Языки русский и сербский похожи до смешного (достаточно привести название известного романа Достоевского: «Злочин и казнь»), но понять друг друга сложнее, чем в Турции или Египте, где любой торговец с легкостью перейдет с английского на русский, а потом перескочит на немецкий. Здесь английского либо не знают, либо не говорят на нем из принципиальных соображений. Серб Витомир Маркович, хозяин отеля, в котором жила я, полгода стажировался в Нью-Йорке. Но в трудных случаях все равно предпочитал хорошему английскому плохой русский, а то и вовсе язык жестов. В противном случае он начинал жестоко вращать глазами и устрашающе шипел: «Не говори по-английски!»
Экскурсовод, которого русские звали по-простому Миша, во время бомбежек находился в Белграде. Он говорит: «Сволочи!», имея в виду НАТО. И голос его дрожит. Я отвечаю ему тем же: «Сволочи!», и теперь я для него первый друг.
По той же причине не очень пришлось по вкусу на импровизированной вечеринке хорватское вино «Плавац», которое я привезла из Дубровника. Нет, вино замечательное, ничуть не хуже Вранаца, и Дубровник – красивейший из городов, но я молчу… И то, и другое – достояние Хорватии. И чтобы попасть туда, надо переезжать на пароме через самое узкое место Бококоторского залива – Цепи (по-сербски, Вериги), потом суровый пограничник будет долго рассматривать твою фотографию в загранпаспорте и ни разу не улыбнется. И перед тем, как войти в ворота города, пережившего 14 веков, хорватский экскурсовод обязательно кивнет в сторону обычного дома, не отличающегося архитектурными изысками: «Здание было полуразрушено во время последней войны». Экскурсовод с хорватской стороны попался никудышный. На вопрос о писателе Павиче, девушка, покрываясь красными пятнами, возразила: «Моя фамилия -- Папич, а не Павич.» «Па-пич» – произнесла она по слогам. И я теперь эту фамилию запомню на всю жизнь. Как и оранжевые черепичные крыши Дубровника, над которым так и мечтается увидеть Карлсона, столь сказочно город выглядит сверху.
Но по крепостной стене, опоясывающей город, бродят неисчислимые толпы туристов. И устрицы -- 9 евро за штуку. И под раскидистым деревом – почему-то много мертвых воробьев. Видимо, из-за грозы, что бушевала все утро – отголоски европейской стихии настигали этим августом и Черногорию, периодически сменяя гнев на милость. Зато когда возвращались из Дубровника в Будву, на пол пути застали врасплох два полукружья упоительно-яркой радуги. Говорят, что к счастью. Шофер неохотно притормозил на минуту, уступая моим навязчивым просьбам («Такое бывает раз в жизни!»): «Они не разрешают, чтобы наши автобусы останавливались на их территории без причины». Но причина была, и снимок сделан, хоть и не на йоту не передает торжество момента.
Черногорский город Котор в отличие от хорватского Дубровника – полупустой и лишен туристического глянца. На главных морских воротах остался барельеф со львом – от венецианцев, и надпись знакомого пафоса, что чужой земли не надо, но и своей не пяди не отдадим – от Иосифа Брос Тито. Надпись появилась , когда город освободили от итальянцев во время Второй Мировой. Но теперь она почти стерта, читается только односложное: «NE DAMO. TITO». И наводит на мысли совсем другого порядка.
В крошечных двориках пахнет Венецией и свежевыстиранным бельем. На солнце вылезли погреться здешние кошки…В окне облупленного, почерневшего от времени дома летает детский воздушный шарик. Здесь живут. Здесь жили… Например, рядом с площадью Оружия жила богатая и влиятельная семья Драго, а на площади Молока – семья Гуччи. Возле этой колонки с водой поблизости от площади Муки обычно сплетничали служанки. А вот дом человека, чья фамилия переводилась как Бездомный. Он разбогател и задумал изменить ее на Стодомный. Успел купить только восемьдесят, и умер.
Пока туристическая группа передвигается по улочке с метким названием «Пропусти меня», сквозь толпу пробираются черногорские носильщики. Что-то кричат нам, посмеиваясь… Экскурсовод Лилиан переводит: «Про черногорцев говорят, что они ленивые. Вот они и сказали, что специально ходят туда-сюда, чтобы доказать, как много они на самом деле работают». 10 заповедей истинного черногорца действительно начинаются с забавной сентенции, не лишенной глубинного смысла: «Человек рождается усталым, и живет для того, чтобы отдыхать». Черногорцам повезло. На этой земле все устроено так, как пожелал их великий поэт, мыслитель и по совместительству король Петр II Ньегуш: «Пусть будет то, чего быть не может!» «А вот и может!» -- сказал сам господь Бог, с азартом потирая руки. Сказал и создал Черногорию.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ
СПОНСОР СТАТЬИ -- «СОЛЕАНС ТРЕВЕЛ»
